COP29
События, произошедшие за последние 15 месяцев в мире вообще и в нашем большом, включающем Ближний Восток, регионе в частности, вновь возвращают нас к теме нестатичности миропорядка, если за основу такового брать комплекс писаных (допустим, Устав ООН) и неписаных (различные модели ситуативного поведения мировых акторов) правил, установленных с окончанием Второй мировой войны. Главный урок, который извлечён в целом за последние 80 лет, заключается в том, что в мире нет ничего постоянного. В том числе и сама система международных отношений, которая, как видим, тоже вполне себе изменчива, несмотря, вроде бы, на попытку человечества установить определённую матрицу правил.
С высоты прожитой с той поры истории можно прийти к выводу, что обречённость этой попытки была запрограммирована уже в момент образования Организации Объединённых Наций, главным недостатком которой было закрепление за пятью державами роли мировых «вершителей». В тот момент, когда число суверенных государств было не тем, что сегодня, а огромная часть планеты всё ещё оставалась в статусе колоний, эта обречённость установленного миропорядка — или назовём его привычным термином «международное право» — была не столь очевидна. Считалось, что, вот, есть пятёрка ядерных супердержав, они и есть теперь «совет директоров» всемирной корпорации, называемой «человечеством». Пускай они и принимают решения, отвечают за международную безопасность. Главное, чтобы не было войны.
Задумка, казалось, была интересной, оригинальной и новой. Почему бы не дать ей шанс попробовать себя в роли механизма избавления планеты от кровопролитий антропогенного характера, раз уж предшественнице ООН — Лиге Наций — не удалось добиться этого.
Однако кажущаяся извечной академическая полемика между школами «неореализма» и «идеализма» в теории международных отношений стала с годами высвечивать слабость самого международного права перед лицом того, что принято называть национальными интересами государств или группы государств. В международных процессах всё чаще стала находить своё отражение оруэлловская цитата «Все животные равны, но некоторые животные равнее других». Этими «некоторыми», как нетрудно догадаться, были постоянные члены Совета Безопасности ООН, которые вряд ли согласились бы выступить в роли судей в отношении самих себя.
И таким образом на первый план при урегулировании разногласий стала выходить сила. Принцип «мы за международное право, но только до того момента, пока оно не начинает входить в противоречие с нашими национальными интересами» начал не только чаще звучать, но и применяться, что знаменовало собой первые трещины в миропорядке, который при его установлении 80 лет назад подразумевался как, вроде бы, «идеальный».
Стало понятно, что идеала нет, и частые исключения из правил (каждое из которых — «в последний раз») приведут не только к ослаблению согласованного мироустройства, но и к переходу фактической модели поведения сильных держав в нечто само собой разумеющееся. Сами исключения стали превращаться в правило.
Примеров за все эти 80 лет привести можно немало. Сегодня, к примеру, мало кто вспоминает решение ООН от 1948 года по границам еврейского и арабского государств при разделе Палестины (сегодня остаётся только мечтать о согласии Израиля когда-нибудь в будущем вернуться хотя бы к границам 1967 года, не говоря уже о 1948 годе); вооружённые вторжения одного или нескольких государств-членов Совета Безопасности ООН во Вьетнам, Афганистан, Ирак, Югославию, Грузию, Украину. И все они без резолюции того самого Совбеза. Хорошо хоть если государство-жертва иностранного вторжения не теряло территории, а переживало лишь смену правительства. Но ведь некоторые из приведённых примеров заканчивались именно силовой перекройкой границ, что противоречило «святая святых» установленного в 1945 году миропорядка. Вспомним также признание президента Ильхама Алиева о давлении, которое оказывалось на него за закрытыми дверями посредниками из Минской группы ОБСЕ с целью добиться от Баку согласия на территориальную потерю. О Сербии, Грузии и Украине нынче и говорить не приходится.
Словом, всё сказанное выше сводится к главному заключению: от прежнего миропорядка, можно сказать, остались лишь воспоминания. ООН сегодня напоминает сенат накануне падения Римской империи — орган, живущий своим чередом на фоне параллельных процессов, протекающих, в свою очередь, без оглядки на то, ради чего он, собственно, был создан.
Чтобы освободить Кувейт от оккупации, США создали международную коалицию и пошли на Ирак войной. Однако Карабах для американцев не стал «Кувейтом», а Армения — «Ираком». В Косово же США и вовсе поменялись с условным «Саддамом» ролями. Аргумент о «защите прав человека» в Косово звучал как-то не очень убедительно на фоне не меньших нарушений прав сербского населения в автономном крае.
Вывод напрашивается сам собой: на наших глазах школа «идеализма» в теории международных отношений терпит поражение, и главным фактором в мире вместо «силы права» становится теперь «право силы».
В 2020–2023 гг. человечество стало свидетелем удивительного совмещения и того, и другого. Сторона, позиция которой полностью соответствовала международному праву, восстановила справедливость, но не с помощью этого права (оказавшегося в одиночку бессильным), а с помощью силы, которая пришла на помощь этому праву. И вместе они дополнили друг друга. Казалось бы, что может быть идеальнее? И вдруг на тебе — вопрос выносится в международный суд ООН, принимаются резолюции в стенах европейского и различных национальных парламентов, в том числе парламентских ассамблей. Проще говоря, сперва международное сообщество принимает свод правил, а когда Азербайджан осуществляет их реализацию, то сразу становится объектом критики со стороны того же международного сообщества.
То, что происходит в эти дни в Сирии, тоже может стать совершенно уникальным кейсом. Страна, которая с 2011 года погрузилась в хаос и в которой правительство потеряло всякую субъектность, восстаёт нынче из пепла исключительно за счёт силы. Потому как не осталось там вообще никакой стороны, которую можно было бы назвать легитимной. Одни только фракции, которые могли обрести законность и международное признание исключительно посредством военной победы над соперниками, свидетелями чего мы совсем недавно стали.
Кто-то назовёт происходящие в мире процессы «третьей мировой войной». В чём-то, может, будет прав. Война — это паралич правил. И именно в это состояние, как мы уже отметили в нашем эссе, погрузился наш мир. Если есть у тебя сила, то будешь прав. Если нет её у тебя, то международное право тебе ничем не поможет, кроме как бумагами.
Сирия в этом смысле в чём-то стала маленькой моделью нынешнего мирового сообщества. В Сирии — это фракции и всевозможные группировки, а в мире — это государства. Сегодня в мире каждый прокладывает свой путь сам. Как это сделала победившая в Сирии группа. И когда иссякнет нынешняя волна человеческой пассионарности и на время остановятся политические «тектонические» изменения (не навсегда, конечно), можно будет констатировать установление нового, очередного миропорядка.
И наша задача во всём этом хаосе — это внимательно следить за процессами и не опоздать на свой поезд, если вдруг он проедет рядом с нами. Думаю, расшифровывать нет необходимости…
